|
Это первый из трех обменов электронными сообщениями между двумя экспертами по интернету и законодательству о свободе слова. Довод выдвигает Дерек Бэмбауэр из Бруклинской школы права в Нью-Йорке. Контрдоводом отвечает Ричард Эпстайн, сотрудник юридического факультета Чикагского университета в Иллинойсе.
Профессор Дерек Бэмбауэр преподает основы законодательства об интернете и интеллектуальной собственности в Бруклинской школе права, публикует статьи об интеллектуальной собственности, контроле над информацией и законодательстве о здравоохранении, а также ведет блог Info/Law, посвященный этой тематике. Бывший системный инженер Lotus Development Corp.,принадлежащей сейчас корпорации IBM, Бэмбауэр исследовал цензуру интернета в таких странах, как Китай, Иран и Вьетнам, по заказу Центра Беркмана “Интернет и общество” при юридическом факультете Гарвардского университета. Резюме: Бэмбауэр утверждает, что решение компании Google прекратить соблюдать китайский закон о фильтрации интернета похвально, но его обоснование непонятно. Предприятиям нужен последовательный руководящий принцип, поскольку многие страны, в том числе и Соединенные Штаты, так или иначе применяют цензуру в интернете. По мнению Бэмбауэра, решение о том, подчиняться или не подчиняться данному закону, должно определяться процедурой его принятия в стране. Он считает, что наиболее легитимные законы рождаются при открытых процедурах. Уважаемый Ричард, Приятно еще раз поговорить с вами о правовых и этических аспектах интернета! Неожиданное заявление компании Google о том, что она прекращает цензуру результатов в своей поисковой системе google.cn, даже ценой полного ухода из Китая, привлекло внимание к тому, как интернет-компании должны вести себя в государствах, ограничивающих или контролирующих сетевую информацию. Это полезно, потому что почти все страны подвергают цензуре те или иные виды контента в Сети. Во Франции это “язык вражды”, в Америке – контент, охраняемый авторским правом (если правообладатель не дал разрешения), в Южной Корее – сайты, восхваляющие Северную Корею. И каждая страна прослушивает электронные коммуникации. Перед технологическими компаниями встает сложная проблема: когда подчиняться, а когда противиться требованиям фильтрации и предварительного просмотра. Решение Google встретило широкое одобрение, но оно оставляет без ответа ряд важных вопросов. Во-первых, что побудило Google изменить свою позицию? Компания годами подчинялась требованиям Китая фильтровать результаты поиска на google.cn, ограничиваясь приглушенными протестами. Подцензурная Сеть через Google, утверждала компания, лучше, чем Сеть без него: китайские поисковые компании фильтровали бы содержимое шире и активнее. (Определенная доля истины в этом есть. Исследование Нарта Вильнева из университета Торонто показало, что Google и другие американские поисковые сайты предоставляют доступ к содержимому примерно на 20 процентов шире, чем китайские сайты.) Непосредственным поводом, похоже, стали китайские попытки взламывать учетные записи правозащитников на Gmail, – но непонятно, почему это изменило взгляд Google на цензуру, а не на безопасность. Почему взломы заставили Google пойти так далеко? Если компания учитывает общую обстановку в стране по выражению мнений в интернете, было бы полезно знать, какой критерий она использует, чтобы мы могли оценивать действия Google в других местах. Во-вторых, какое бремя готов взять на себя Google в поддержку свободы высказываний в интернете? Грубо говоря, стала бы компания менять курс, если бы ей принадлежало не 70, а 20 процентов китайского поискового рынка? Встает выбор: прибыль или принципы. Google хочет оставаться верным своим ценностям (“Можно зарабатывать деньги, не делая зла”) и в то же время повышать свои акции. К чести фирмы, она последовательно объясняет, как она старается примирить эти конкурирующие требования. Эту прозрачность мы можем сопоставить с подходом корпорации Microsoft, которая делает вид, что подчинение китайской цензуре обходится без издержек. По словам Билла Гейтса, китайская цензура “очень ограничена”, и вопрос лишь в том, готов ли ты подчиняться местным законам. Гейтс лицемерит: он преуменьшает масштабы контроля над интернетом в Китае и рисует конфликт между прибылью и принципами как незначительный, а то и вовсе несуществующий. (Если цензура в Китае столь ограничена, пусть Microsoft применит ее к своей поисковой системе Bing здесь, в США, и посмотрит, как отреагируют пользователи.) Достойная восхищения публичная борьба Google заострена на том, в какой момент подчинение государственным требованиям цензуры и надзора становится слишком обременительным для компаний, смысл существования которых состоит в поддержке обмена информацией. Если бы Гейтс был интеллектуально честен, он признал бы, что китайские требования вынуждают Microsoft идти на подрыв своей миссии по обеспечению быстрого доступа к информации, и что его компания, как и большинство других, готова идти на уступки, чтобы работать на этом высокодоходном рынке. Наконец, возражает ли Google против того, что делает Китай, или против того, как он это делает? Представим себе, что китайские спецслужбы не стали бы взламывать Gmail, а просто потребовали, чтобы Google сам выдал им содержимое учетных записей активистов. Компании обычно удовлетворяют подобные запросы, получая их от правоохранительных органов. Действительно, Федеральное бюро расследований США получало доступ к телефонным разговорам американцев, просто вручая листки с телефонными номерами абонентов сотрудникам телекоммуникационных компаний. Учитывая, что в Китае действуют гораздо более широкие законы о государственной безопасности, китайцам было бы нетрудно принять документы, которые служили бы фиговым листком, прикрывающим легкий доступ к информации. Здесь концепция “подчинения местным законам” тоже непригодна: речь идет о содержании и жесткости этих законов. Компания Yahoo, которая поддержала изменение позиции Google по Китаю, извлекла на этот счет болезненный урок: информация, которую она предоставила китайским спецслужбам, позволила тем выслеживать и арестовывать активистов, таких как Ши Тао, который пользовался бесплатной электронной почтой Yahoo. Ричард, эти три вопроса, на которые нет ответа, трудны и важны, потому что они относятся не только к Китаю. Мы живем в мире всепроникающей цензуры и надзора за интернетом. Те же вопросы встают перед технологическими компаниями, когда они ведут свой бизнес не только в Китае, Египте или Пакистане, но и в Австралии и Индии. Америка обязывает телекоммуникационные компании встраивать в свои продукты и услуги средства перехвата. Когда слежка становится частью базового функционала, скажем, интернет-телефонии, она оказывается доступной для стран, в которых сыщики гораздо менее стеснены в своих действиях, чем ФБР. Мы должны признать, что Китай, Австралия и Эфиопия делают одно и то же: они ограничивают доступ к сетевому контенту как технологическими, так и правовыми средствами и следят за интернет-коммуникациями. Поэтому бизнесам нужна новая принципиальная основа для принятия решения о том, когда можно, а когда нельзя участвовать в фильтрации и надзоре, потому что бинарный мир – цензура или свобода – больше не существует. Мой ответ на это несколько радикален: думаю, бывают обстоятельства, в которых страны могут на законных основаниях применять цензуру в интернете. (Менее спорным выглядит признание того, что государства иногда могут шпионить за собственными гражданами: любая страна давно этим занимается.) Я утверждаю, что ключевые факторы, определяющие легитимность, зависят от процедуры, при помощи которой та или иная страна принимает решения о фильтрации Сети, и от конкретного способа блокировки контента. Но это – тема для будущего поста. Каково ваше мнение? Правильно ли мы определили предмет обсуждения? С дружеским приветом, Дерек
По материалам сайта Бюро международных информационных программ Государственного департамента США.
|
 |
|
|
|||||||||||||||
|
|||||||||||||||||